В письме, которое прислал в Сарапул жене и детям рядовой Николай Тимофеевич Шадрин, типографским шрифтом отпечатано: «Мои родные! Мы, бойцы Красной Армии, решили: новый, 1942-й год будет последним годом для немецкой грабьармии. Смерть немецким оккупантам!» Под лозунгом - несколько рукописных строк: «Здравствуй, дорогая Варя! Поздравляю вас с Новым годом, с новым счастьем!..»
Кстати, накануне 1942 года в СССР впервые были выпущены новогодние открытки, их передали бойцам Красной Армии. Николай Шадрин написал поздравление 7 января, а на следующий день началась Ржевско-Вяземская операция, в которой участвовал и его 1192-й полк. Лютая зима 41-42-го была жаркой для воевавших на Калининском фронте. В списках безвозвратных потерь рядом с фамилией многих сарапулъцев стоит дата - январь или февраль 1942 года. Место гибели - Смоленская область: «Погиб в бою у деревни Букатино, пропал без вести у деревни Карабаново»...

Наши земляки воевали здесь в составе 357-й стрелковой дивизии, сформированной в Шолье и отправленной на фронт 4 ноября 1941 года - в день 21-й годовщины автономии Удмуртии. О ее бойцах рассказал ветеран дивизии Михаил Лямин в повести «Четыре года в шинелях»:
...Горячий и опасный день наступил для 4-й батареи, выдвинутой на прямую наводку. С утра выбыл из строя командир батареи, и командование принял комиссар Иван Кузнецов. Спокойный, сердечный человек, бывший заведующий отделом агитации и пропаганды Сарапульского райкома партии, он и здесь, на войне, в минуты смертельной опасности оставался собранным и мужественным, как подобает коммунисту.
Все дни боев под Карабановом была проблемой доставка снарядов. Они могли поступать во второй дивизион только из первого. Другой, прямой дороги в Карабаново не было. Если в первые дни немцы не догадывались об этой взаимосвязи дивизионов, то сегодня - это было двадцать третье января - секрет был разгадан. Дорога между Ржавиньем и Карабановом была взята под прицельный огонь. Это грозило изоляцией второму дивизиону. Что делать? Выпускались из стволов последние снаряды. Весь запас боепитания был снесен к четвертой батарее, без передышки ведшей поединок, полный неописуемого героизма.
Почти весь личный состав батареи был ранен, но никто не хотел уходить с позиций. Раненный командовал огнем комиссар Кузнецов, он же теперь и командир батареи. Снарядов ждали как бесценного груза. Был вынужден вступить в бой первый дивизион. Его орудиям было трудно вести прицельный огонь, и он только на время мог выручить из беды соседа. Дорога между Ржавиньем и Карабановом стала, таким образом, своеобразной трассой жизни или смерти героического дивизиона...
Вскоре погиб на своем высоком посту комиссар Иван Кузнецов. Вражеский снаряд разорвался у его ног. Военком Кожев, целый день порывавшийся поговорить по телефону с героем, на минуту опоздал сообщить, что он представлен к награждению орденом Красного Знамени. Ивана Кузнецова похоронили тут же, на окраине Карабанова.
Из именного списка безвозвратных потерь 923-го артполка 357-й СД С 1.01 по 01.04. 1942 г.:
Иван Михайлович Кузнецов, старший политрук, комиссар 4-й батареи. 1907 года рождения, место рождения: д. Шубино Алнашского р-на УАССР. Призван Сарапульским РВК Убит в бою 23.01. в р-не д. Карабаново Сычевского р-на Смоленской обл.
Жена: Кузнецова Анна Васильевна, г. Сарапул УАССР, ул. Красная , 117.
ЦАМО ф. 58, оп. 818883, д. 1384.























Из именного списка безвозвратных потерь 1192-го СП 357-й СД с 1.01. по 1.04.1942 г.:
№ 994. Шадрин Николай Тимофеевич, красноармеец, стрелок, 1904 года рождения. Убит 30.01. у д. Букатино Сычевского района Смоленской области.
Отец: Шадрин Тимофей, г. Сарапул, ул. Чехова, 9.
ЦАМО ф. 58, оп. 818883, д. 1384.

























Из именного списка безвозвратных потерь 357-й СД с 1.01. по 1.04. 1942 г.:
Ганоцкий Михаил Васильевич, коммунист, майор, командир 1190-го СП. Место рождения: УССР, Томаковский район, село Преображенское. Убит 2 февраля в бою у д. Новенькая Ржевского района Калининской области. Труп оставлен на поле боя противника.
Жена: Ганоцкая Александра Лукиановна, УАССР, г. Сарапул, ул. Чехова, 12.
ЦАМО, ф. 58, оп. 818883, д. 1384.

Из книги Михаила Лямина «Четыре года в шинелях»:
...В дивизии погиб третий командир полка - майор Михаил Ганоцкий. Погиб, обороняя со своим полком деревню Новенькая. Налетели немецкие танки. В полку не было уже ни одной пушки. Мало гранат. Даже бутылок с горючей смесью не было. Конечно, полк оборонялся героически. Бойцы шли на танк с карабинами.

Из воспоминаний Фрица Ланганке, командира разведбатальона 2-й дивизии СС «Рейх»:
...21 января при температуре минус 45-48 градусов началась контратака русских дивизий, которые смяли немецкую оборону около Ржева. Мы хорошо различали русских на фоне белого снега, т. к. в этом районе у них не было зимних камуфляжных костюмов и они хорошо были видны в своих бурых шинелях. Тут и там разгорался рукопашный бой, когда атакующие подходили слишком близко. Однажды в подобной ситуации, большей частью случайно, Херманн попал своим штыком прямо в сердце одного русского. Мгновенно его тело свело судорогой, и ночью он уже был замороженным трупом. Наутро мы нашли его в той же позе - лицом к нашей машине, с одной ногой, согнутой в колене, со стоящим прямо телом, с руками в том же положении, когда его застала смерть.
...Неожиданно руль машины перестал поворачиваться. Я спрыгнул, чтобы посмотреть, в чем же дело, и был шокирован на всю оставшуюся жизнь. На раме лежал русский. Казалось, что он держит одно колесо. Прошло несколько секунд, прежде чем я снова пришел в себя. По всей деревне были разбросаны занесенные снегом мертвые русские, и я переехал через одного из них. Его заледеневшие конечности полностью находились в нижней части автомобиля. Мы попытались вытащить его, но это оказалось невозможно. Я схватил пилу, подполз поближе к русскому и отпилил ему руки, чуть не лишившись рассудка, но другого выхода не было.
Htpp: //memoofwar.narod.ru

В феврале погибли командир 357-й стрелковой дивизии Д. Киршев, военком А. Кожев, комиссар 1188-го стрелкового полка И. Самсонов...

Из книги Михаила Лямина «Четыре года в шинелях»:
...И тут словно вырвался из земли вулкан. Или наоборот, обрушился на планету весь звездный мир. Все окружающее в минуту превратилось в кромешный ад. Впереди, сзади, справа и слева наступающих одновременно легли сотни мин. Потом еще и еще.
Стало ясно, что противник открыл перекрестный огонь. Он пристрелял каждый метр горловины и нарочно не поставил здесь заслонов. Знало ли командование армии, посылая дивизию на этот прорыв? Доискиваться сейчас было некогда. Менять решение поздно. Отступать невозможно. Оставалось только вперед и вперед: к деревне, к лесу, к соседям...
- Вперед! Броском! - крикнул что есть мочи командир дивизии.
- Броск-о-ом! -подхватили цепи его приказ.
Но и на следующем рубеже, и за ним, и совсем далеко раздавались взрывы. Стояли клубы огня, снега и земли. Дым застилал глаза. И главное, не было видно противника.
Комдив бежал рядом с солдатами, бежал и не мог придумать в сложившейся обстановке что-либо другое. Лучше встреча с противником лицом к лицу, чем эта страшная неизвестность.
И тут произошло непоправимое. Что-то сильно толкнуло в грудь, и комдив упал в снег. Смерть наступила мгновенно.
- Убит командир дивизии! -крикнул кто-то из бойцов.
Эта горькая весть покатилась по цепям. Долетела она и до Кожева. Он машинально схватился за грудь, где в кармане гимнастерки лежало последнее письмо Дмитрия Андреевича Киршева. Кругом продолжали рваться снаряды. Ад не прекращался. И если допустить сейчас панику, тогда конец.
Военком рванулся, увлекая за собой батальоны.
- Коммунисты, вперед!
Его поддержал другой голос:
- Не посрамим дивизию! Военком Кожев бежит вперед
Бежит как молодой. Страшный в своем горе и в своей ненависти. Деревня совсем близко. Значит, полцели достигнуто. Еще усилие, еще бросок. И вдруг:
-Та-та-та-та...
Сраженный пулеметной очередью, военком рухнул в измятый снег. Командование атакующими принял комиссар 1118 стрелкового полка Иван Самсонов, любимец удмуртских воинов, бывший заместитель народного комиссара республики...
Бой продолжался. Нет конца полю. И деревня, что впереди, будто отодвигается назад. Из нее летят огненные трассы, жестоко разя поредевшие цепи наступающих...
И все-таки мы сделали свое дело. Пусть не судят нас строго потомки. Пусть не ищут в наших действиях ошибок. Мы сделали в ту февральскую ночь все, что могли.
Ржевско-Вяземская операция закончилась 20 апреля. Она была одной из самых кровопролитных в истории Великой Отечественной войны: наши потери составили 776 889 человек. В результате операции советские войска продвинулись на 160 км. вглубь и на 200 км. по всему фронту.

В числе погибших на смоленской земле был прадед Андрея Сухоплюева, ученика 4 «б» класса школы № 9. В сочинении на тему «Печать войны в биографии моей семьи» Андрей написал: «Мой прадедушка Ершов Василий Дмитриевич родился в д. Горбуново Сарапульского района. В 1915 году он успешно окончил Юрихинское начальное училище. Работал пчеловодом и счетоводом. Перед войной посадил в огороде тополь...
В августе 1941 года прадедушку забрали на войну. Дома у него осталось четверо детей. С апреля 1942 года он считался без вести пропавшим. Но память о нем осталась - это тополь, огромное, могучее дерево...»
В связи с тем, что сыну задали писать сочинение, мама Андрея зашла на сайт Центрального архива Минобороны и нашла документ, свидетельствующий, что Ершов Василий Дмитриевич, рядовой, стрелок 1192-го СП 357-й СД 30.01. 42 г. ранен и доставлен в госпиталь. Место захоронения: д. Букатино Сычевского района Смоленской области.