«Душу-голубку лелею в руках…»

Эта чудная строка — из стихотворения малоизвестной поэтессы Евгении Филипповны Куниной, жившей в Сарапуле в военное лихолетье

Волной эвакуации с началом Великой Отечественной войны забросило к нам большую дружную семью москвичей Куниных: Иосифа Филипповича с женой, детьми, сестрой и отцом. Пять лет жизни в Сарапуле подробно описаны в книге «Дом Куниных» талантливыми литераторами Иосифом и Евгенией Куниными. Приходилось бороться с голодом и холодом, семья пострадала от воров, сына едва не втянули в криминальную среду, но Кунины достойно перенесли все невзгоды.
А для сарапульцев творчество москвичей стало примером мужества и неоценимым вкладом в культуру.

Иосиф Кунин (1904-1996) с ранней юности был причастен к московской интеллигенции, где творили Борис Пастернак, Аделина Адалис, Сергей Бобров, Борис Лапин, Теодор Левит. В Москве дом Куниных был во все времена центром притяжения известных писателей, музыкантов. У каждого члена семьи были свои пристрастия. Иосиф Филиппович, библиограф и музыковед, выпускник Московского университета и Высшего литературно-художественного института им. В. Я. Брюсова, организовал выставку по истории русской музыки в филармонии, до войны был литературным редактором журнала «Советская музыка», обладал энциклопедическими знаниями по литературе, живописи, истории. Основные труды его жизни — книги из серии «Жизнь замечательных людей» о композиторах П. И. Чайковском и Н. А. Римском-Корсакове — вышли после войны. В предвоенные годы Иосиф был арестован, но Борис Пастернак сумел вызволить из тюрьмы невинного юношу.
Старшая сестра, поэтесса Евгения Кунина (1898- 1997) училась вместе с братом, была знакома с Эфронами и Анастасией Цветаевой, занималась переводами с итальянского, английского, французского. Когда арестовали брата и умерла мать, дочь заменила ее, окончив зубо-врачебную школу. В Сарапуле Евгения Филипповна удивляла и радовала пациентов своим методом лечить зубы без боли. Девичья любовь к писателю Сергею Боброву осталась безответной, и Евгению после революции ждал суровый путь без семьи и детей, война, голод, потеря друзей и родных, болезни. Всю свою долгую жизнь Евгения Филипповна писала стихи. После войны выпустила поэтический сборник и книгу воспоминаний о Борисе Пастернаке. Некоторые из ее поздних стихов достойны войти в самые лучшие антологии русской поэзии. В преклонном возрасте поэтесса, сохранившая ясный ум и память, но потерявшая зрение, писала иронические «инвалидные частушки»:
Огибая каждый стул,
Не кричите: «Караул!»
А добравшись до одра,
Можете вскричать:
«Ура!»
Труднее всего пришлось в Сарапуле ее брату Иосифу Филипповичу и его жене — искусствоведу Пушкинского музея Розе Марковне, вынужденной до изнеможения трудиться на выгрузке бревен. Чтобы прокормить домочадцев, глава семьи тоже был согласен на любой труд: завхозом, конюхом, кучером, архивариусом на заводе, лектором по истории СССР.
С юмором пишет он о своих злоключениях: «Я поступил сперва на завод, изготовляющий радиоаппаратуру. Пережил в нем лютое начало зимы 1941 года, когда на работе замерзали чернила в чернильницах. Но написав в анкете о недавнем аресте, был выброшен за ворота. Пришлось с грехом пополам осваивать работу конюха».
К счастью, на машиностроительный завод потребовался фельетонист, и Иосиф Филиппович охотно согласился. Кормили на заводе лишь прозванным острословами «раствором Добротворского», состоящим в основном из воды. Но у доски с новым фельетоном собирались посмеяться рабочие, автор был востребован и вполне счастлив. Секретарь горкома комсомола москвич Бавер предложил Кунину дополнительный заработок — вести в химическом техникуме кружок по изучению выступлений товарища Сталина.
Лишь через два года Иосиф Кунин смог заняться литературным трудом в газете «Красное Прикамье». С 18 января 1943 года по май 1944 года в газете вышло десять его статей, четыре из них — о делах на заводе: «Люди, которыми гордится завод», «Вечер вопросов и ответов на заводе», «Лучшие награждены» и др.
Охотнее Иосиф Кунин писал рецензии о театральных премьерах и концертах, состоявшихся в городе, о сарапульских поэтах и писателях. Он и сам писал стихи, которые полюбились читателям. О них упоминал скромно: «Получил, видимо, некоторую известность в Сарапуле в качестве поэта… Мои стихи того времени были окрашены, естественно, в темный цвет и, мне кажется, в какой-то мере могут служить документом эпохи — эпохи разлук и тоски по домашнему укладу». В статьях вплоть до конца войны он подробно анализировал творчество местных и приезжих авторов — поэтов Владимира Шахпарунова, Веры Эльтерман (Потаповой), Петра Минина, Федора Кузнецова, Леонида Архангельского, Дмитрия Бор-Раменского, с которым вел литературное объединение при редакции.
Иосиф Филиппович внимательно и доброжелательно следил за успехами сарапульского драмтеатра под руководством Скибневского, посещал читки, премьеры, писал рецензии, с энтузиазмом принимаемые читателями. Такая профессиональная оценка опытного
литературоведа была крайне необходима авторам, актерам и режиссеру. Театр в войну был на подъеме. Зрители валом валили на спектакли. И в этом была немалая заслуга журналистов-рецензентов, лучшим из которых был И. Ф. Кунин.
Иосиф Филиппович написал общедоступные лекции по истории русской музыки, которые читал в госпиталях и средних школах. Они сыграли свою роль при написании биографии Чайковского и Римского-Корсакова. Связь Чайковского с прикамским краем пробудила интерес искусствоведа к дальнейшему глубокому изучению родословной гениального композитора. И послевоенные поиски увенчались успехом. Он нашел неизвестные интервью композитора, и книга о Чайковском стала новой страницей в изучении творчества композитора в стране.
После окончания войны Кунины вернулись в Москву. Иосиф Филиппович получил вызов от редакции журнала «Советская музыка».
Он был счастлив: «Хотя последний год в Сарапуле ввел меня в круг интеллигенции, связанной с театром, атмосфера журнала показалась мне прямо блаженной».
Жена с сыном уехали годом раньше в Москву, где Роза Марковна стала преподавать историю искусств. Наконец, семья воссоединилась.
Евгения Филипповна стала работать над своими книгами. Она прожила 99 лет. Ее не озлобили, не ожесточили невзгоды, и перед кончиной она написала свои лучшие стихи:
Дольше всего
продержалась душа,
Все-то ей кажется —
жизнь хороша.
Все-то ей люди
до боли милы,
Все-то ей солнце
сияет из мглы.
Тело — о теле и не говори:
Просит пощады
у каждой зари,
Душу-голубку
лелею в руках,
Пусть ей поется
в последних стихах.

Теперь мы понимаем, как важно было не растерять эту огромную душевную теплоту и щедрость, характерные для семьи Куниных, которые помогли им выжить на чужбине.
Внук Миша бережно отредактировал и выпустил в 2006 году семейную родословную книгу с воспоминаниями деда, подарив ее сарапульскому архиву.