ХХ век перетряс, перевернул всю Россию. В особенности касалось это духовных её истоков. Охали, крестились да отплёвывались от безбожной новой власти благочестивые сарапульцы, глазовцы, ижевцы, воткинцы… Да шибко-то не поговоришь, когда в тебя маузером или наганом тычут.



В Старцевогорском мужском монастыре Сарапула в новом времени тюрьма разместилась, в женском Благовещенском сначала был Детский городок, а затом эвакуированный из столицы радиозавод. На весь огромный Ижевск в военное время только и была незакрытой одна деревянная Успенская церковь. Да что говорить, в иных районах Удмуртии и вовсе ни одного храма действующего не нашлось. А вера, как святые мощи под спудом каменным, всё продолжала жить в людях, пусть порой уже и неосознанно. Ну что с того, что, как докладывал уполномоченный по делам религии, «в Каракулинском районе закрыты все церкви», когда знаменитые Зуевы ключи всё равно притягивают людей! Даже архивный документ 1960 года называется «О случаях скоплений верующих на молебствия у так называемого «Святого ключа» у деревни Зуевы Ключи Новопоселенковского сельсовета, Каракулинского района». Боится уполномоченный памяти людской, сигнализирует в местный Совмин «о грубом нарушении советского законодательства о культах» и требуя «прекращения подобного рода явлений».
А на севере Удмуртии, в Балезинском районе не один век приходят верующие поклониться чудотворному ключу у села Каменное Заделье. Навсегда водица его связана в памяти народной с именем Трифона Вятского. В 1888 году «на средства прихожан» выстроили здесь «деревянную на каменном фундаменте часовню во имя Трифона Преподобного, Вятского Чудотворца» - и не исключено, что она не первая. Уже в 1913-м, когда отмечали 300-летие памяти преподобного по проекту знаменитго вятского золдчего И. А. Чарушина у чудодейственного ключа возвели уже деревянную пятиглавую церковь с одним престолом в честь Св. Трифона Вятского. Между прочим, сам царь на его строительство пожертвовал «от Монарших щедрот 1000 рублей».
И с этой Святой водицей боролись в советское время многие годы: «Паломничества к «святым» местам у нас нет, т. к. имевшиеся в свое время «святые ключи» давно перестали быть ими, а тот, что действует около Каменно-Задельской церкви, постоянно находится под контролем местных советских органов и попытка придания ему «святости» нашла отпор со стороны исполкома сельского и районного Совета депутатов трудящихся». Да попробуй, заточи воду в рамки райкомовских да райсполкомовских инструкций и постановлений, особенно если это вода Святая, о чём помнит народ!



А порой вода выносит уж и вовсе необычные дары, как это случилось со знаменитым деревянным скульптурным распятием с Предстоящими, то есть Пресвятой Богородицей и Святым апостолом Иоанном, хранящимися нынче в монастыре Успения Пресвятой Богородицы в селе Перевозном. По легенде случилось это в недальних Паздерах, но предполагалось, что село это при создании Воткинского водохранилища затопит вода, вот верующие люди и перенесли на руках святыню в храм Перевозного – ни один партийный функционер ничего не смог сделать.
Хотя, признаемся, спорить с ними «мракобесам-попам» было порой предельно опасно: запретят служить – и куда ты денешься с оравой ребятишек?! Так что, конечно, порой и на компромисс приходилось идти. Да и среди уполномоченных по делам религии разные люди попадались – не одни лишь оголтелые атеисты.
16 марта 1948 года в Ижевском кафедральном соборе, вновь открытом за пару лет до этого, встречали «в торжественной обстановке, при большом стечении молящихся, происходила встреча частиц св. «мощей» великомученика и целителя Пантелеймона иеромонахом Агафангелом из гор. Сарапула. По заверениям епископа Николая эта частица «мощей» находилась в храме Сарапульского женского монастыря до его закрытия. После закрытия монастыря «мощи» хранились у игуменьи Ангелины, после же её смерти… у монахини Екатерины, которая и передала их в Ижевский кафедральный собор».
Пришлось епископу объясняться с властью, объяснять, почему мощи оказались в Троицком храме без разрешения, что это всего лишь частное лицо передало их в храм. Ну и пообещать хранить святыню, не предавая огласке.
А неосознанная тяга к вере, к чуду всё равно прорывалась у людей, порой уже на генном уровне, на подсознании. В 1954 году уполномоченный по делам религии сетовал, что в Старых Зятцах и церковь давно закрыта, и чудотворные мощей уже нет, а всё в селе «ежегодно проводится религиозный праздник «девятая пятница», посвященный «святым мощам великомученицы Параскевы». Вот, мол, и «в текущем году на этот праздник съехались тысячи людей, а торгующие организации республики открыли базар. На этот базар съехались сельпо и ОРСы из окружающих районов. Из городов и лесоучастков к местным колхозникам съехались многочисленные гости». И церковь полуразрушена, и мощей нет, а праздник в честь них всё равно ещё оставался!


В мои детские годы мне приходилось каждый день по дороге в школу проезжать мимо Покровской церкви, стоящей на перекрёстке улиц Баранова и Пятой – транспорт в центр тогда ходил через плотину Ижевского пруда. В давно закрытой церкви располагалось к тому времени что то вроде хлебопекарни. Вскоре храм оказался на территории расширяющегося завода и был уничтожен, транспорт перенаправили на улицу Ажимова. А в памяти Покровская церковь из детства всё равно осталась, тем интереснее находить в архиве документы, с ней связанные. Один из них удивил и порадовал меня. Духовенство храма направило на имя Сарапульского епископа Амвросия прошение:
«…В дар нашей Покровской церкви Г. Помощником Начальника Ижевского завода Генерал-Майором Хартулари Феодором Викторовичем и его супругой Ольгой Ивановной пожертвована их семейная святыня, большой серебряный медальон с 2-мя очень малыми частицами Св. Мощей Первоверховных Апостолов Петра и Павла. Эта святыня в семейство господина Хартулари передана дедом госпожи Хартулари, бывшим предместником О. Протоиерея Иоанна Сергиева, настоятелем Протоиереем Кронштадтского собора Павлом Васильевичем Трачевским. Протоиерей Трачевский получил сию святыню от своего родителя, который состоя походным священником при армии Генералиссимуса Суворова, был в походе в Италию, где и получил сию святыню. Под одной частицей латинскими печатными буквами означено «s. Pauli Apos», под другой «s. Petri Apos».
Доводя до сведения Вашего Преосвященства о сем даре нашей церкви, имеющей придел в честь Св. Первоверховных Апостолов, осмеливаемся благопокорнейше просить Ваше Преосвященство просить разрешить нам устроить подобающий сей святыне кивот-ящик , внутри которого и вставить Св. частицы с расположением их отдельно одну от другой на приличной, напр., бархатной или другой какой-нибудь материи; частицы; прикрыть стеклом и внутренней крышкой с отверстием над той и другой частицей. Кроме того на внутренней стороне верхней крышки сделать два, соответствующим Св. Мощам живописных изображения Св. Апостолов, каждого Апостола изобразить у своей частицы. Ящик этот с Вашего Архипастырского благословения мог бы быть поставлен на столбце пред храмовою иконою Св. Апостолов для поклонения и для чтения пред Св. Мощами по четвергам после Литургии Акафиста Первоверховным.
Да будет эта святыня наградою прихожанам за из великое усердие, которое они проявили при постройке Покровского храма, да будет она источником укрепления Православной веры и трезвости народной, источником благодати Божией для приходящих с верою».

Собственно, в какой-то степени мы вернулись к тому, о чём уже говорили, вспоминая пребывание в Сарапуле отца Иоанна Кронштадтского. Настоятелем именно кронштадтского Андреевского собора протоиерей Павел Траческий и был 38 лет, всего же время пребывания его в священном сане составило 60 лет. И конечно, тут нельзя не вспомнить, что кронштадтский Андреевский и ижевский Александро-Невский соборы построены, по сути, по одному проекту А. Д. Захарова. И то, что храм в Кронштадте оказался разрушен в 1932 году, придаёт особую ценность постройке С. Е. Дудина по проекту своего учителя.
С весны 1907 года в Ижевском заводе и начал свою службу Фёдор Викторович Хартулари, женатый на внучке кронштадтского священника Трачевского и дочке действительного статского советника Ивана Порфирьевича Строкина – Ольге. Из девяти детей в семье Хартулари двое последних родились уже на Иже: Николай 10 декабря 1907 года и Дмитрий 10 ноября 1910 года.
Послужной список Фёдора Викторовича Хартулари в заводском фонде ЦГА УР всего-то на восьми листах. Родился в Петербурге в 1868-м, далее обычная служба молодого дворянина того времени, впрочем с явным техническо-инженерным уклоном: учился в Нижегородском кадетском им. Аракчеева корпусе, затем в Михайловском училище и Михайловской академии. Рядовой юнкер, унтер-офицер, портупей-юнкер, подпоручик, поручик…
Служил в конной артиллерии, затем в гвардейской пешей артиллерии. Был штатным преподавателем в Николаевском и Александровском военном училищах. В 1905-м переведён в ГАУ.
К моменту переезда в Ижевск Фёдор Викторович уже полковник. Наверное, не было в заводе ни одной мастерской, которой бы он не заведовал – от приборной до ствольно-коробочной. Такое ощущение, что офицера в самые прорывные места направляли. Ну или готовили для новой, более высокой должности. С весны 1915-го Хартулари помощник Начальника заводов по технической части, в декабре он произведён в генерал-майоры. На груди от наград тесно: ордена Св. Владимира 3 и 4 ст., Св. Анны 2 и 3 ст., Св. Станислава 2 и 3 ст., четыре медали, парочка нагрудных знаков.
В 1916-м новоиспечённого генерала назначают «Вр. Исп. Д. Начальника Ижевских заводов и начальника Ижевского гарнизона». Казалось бы, новый виток карьеры в судьбе военного инженера, только это был последний год жизни генерал-майора Ф. В. Хартулари – 28 ноября 1916 года он умер, не дожив и до пятидесяти лет.
И я не уверен, что это грустный конец. По-крайней мере, с Фёдора Викторовича Хартулари не сорвали погоны и не растерзали толпой как его предшественника по должности – генерала А. Г. Дубникого, служившего уже в Петрограде директором знаменитого Путиловского завода.
Я не знаю, где сейчас находятся святые мощи, пожертвованные семьёй Хартулари в ижевскую Покровскую церковь. Но я абсолютно уверен, что смерти для верующего человека нет.